Автор: Glacis (glacis@castleskeep.net)
(оригинал здесь www.castleskeep.net/Maybe.htm)
Перевод: Серая тварь (greycreature@yandex.ru)
Фандом: X-men
Пейринг: Логан/Скотт
Рейтинг: R
Предупреждение: спойлеры «Люди-Х 2»
Дисклеймер: намерений нарушить авторские права не присутствовало.
Разрешение на перевод: запрос отправлен
читать дальшеВсе это началось как самый обычный день. Затем неизвестный мутант попытался убить президента. А затем вернулся Росомаха.
Скотт не знал, что было хуже.
Впридачу Джин была чересчур счастлива вновь узреть блудного сына. Скотт мрачно понаблюдал, как они флиртовали, но его стремление подчеркнуть права на рыжеволосую территорию несколько поутихло по причине их с Джин состоявшегося пару месяцев назад бракосочетания, так что в борьбе инстинкта и рассудка победил рассудок, велевший успокоиться и вспомнить, что уже не надо ничего доказывать.
Вот только проигравший инстинкт никак не мог решить, взбесилось зеленоглазое чудовище из-за того, что Джин строила глазки Логану, или же из-за того, что Логан откровенно заигрывал с Джин. А не с ним.
Собственно, уже не первый раз Скотту пришлось задуматься о своей сексуальности, то есть бисексуальности, и каждый раз виноват был Росомаха. Ну не первый и не последний. Но Джин была с ним, со Скоттом, и Скотт принадлежал Джин, и это было… хорошо. Спокойно. Правильно. Как и должно быть. И Скотт любил Джин всем сердцем. И старательно игнорировал факт, что другие части его тела были заинтересованы в Логане гораздо больше, чем имели на то право.
К счастью, как раз нарисовалась миссия, ну что-то вроде миссии. Нужно было сопроводить Чарльза на очередной раунд многолетней шахматной игры с Магнето, каковая игра с регулярностью, достойной лучшего применения, сталкивала их лбами. По личному мнению Скотта Магнето мог хоть повеситься в своем пластиковом узилище, но Чарльза с Магнето связывали некие эмоциональные узы, приглядываться к которым Скотт не имел ни малейшего желания. Еще и потому, что напоминали ему эти узы о его собственных непонятных завязках с Логаном. И Скотт совершенно не желал вспоминать, что, когда он смотрел на свою жену, мило улыбающуюся Логану, перед его мысленным взором предстала совершенно неприличная картинка, включающая Росомаху и Джин без одежды.
Счастье, видимо, поодиночке не ходило, так что у Джин тоже образовалась миссия, на пару с Грозой, и Скотту не пришлось оставлять ее в компании Росомахи. Безусловно, это не значило, что он не доверял своей жене. Он полностью ей доверял. Абсолютно. Но если уж он находил Росомаху практически неотразимым, хоть и желал от всей души набить наглую Росомашью морду, то вполне представлял, каким искушением тот является для Джин, с ее влечением к Логану, но без позывов решить проблему кулаками. А еще много лет назад Скотт понял, что лучший способ победить искушение – это очень быстро убежать в другую сторону.
И только непрестанным кувырканием образов и мыслей в его голове, о Логане и Джин, вместе и по отдельности, и добавкой в этот круговорот собственных смешанных чувств, можно было объяснить тот факт, что он проворонил неладное, творящееся с Чарльзом. И в следующий момент, после того, как Скотт понял, что они угодили в засаду, он крепко получил по физиономии. Он еще успел ударить лазерной волной по охранникам, но этого было недостаточно ни чтобы пробиться к Чарльзу, пойманному в пластиковую ловушку вместе с Магнето, ни чтобы остановить девку-мутанта со стальными кулаками. Резкая боль взорвалась в его голове, и все вокруг пропало во мраке.
Очнулся он на металлическом столе, привязанный лицом вниз, и незнакомый человек капал кислотой ему на шею.
Следующие тридцать или около того часов обернулись сплошным кошмаром. Он бился в клетке собственного разума, он видел, и слышал, и осязал, но не мог контролировать свои действия. Тот мужчина с бородкой и в очках без оправы, за стеклами которых сверкала жгучая ненависть, развязал ремни, удерживающие его на столе, и велел ему найти своих друзей. И убить всех.
Он нашел только Джин. И попытался убить ее. Изо всех сил. Слава Богу, что у нее сил оказалось побольше.
Битва была неистовой и сокрушающей, и вокруг них сотрясались бетонные стены, и от самого основания дамбы бежали трещины, и разлеталось на куски оборудование, и вспыхивало пламя. Он вложил всю свою мощь в смертоносные лучи, льющиеся из глаз, и послал ее навстречу своей жене, и она удержала ее, и собрала, и швырнула ему обратно.
Но к концу битвы та дрянь, что всадили ему в шею, перестала действовать, и Скотт вновь обрел волю, и смог в свою очередь удержать Джин, обнять ее и попросить прощения. У них не было времени, слишком многое требовало их внимания… найти детей, вытащить Чарльза, остановить атаку на людей, что вел не осознающий себя Профессор, сидящий в копии Серебро, выбраться к чертям из этих подземелий прежде, чем разваливающаяся на куски дамба выпустит потоки воды, что утопят всех и вся, поднять в воздух самолет…
Последние несколько мгновений отпечатались в его памяти четко, ясно и навечно. Он бился над панелью управления самолета, Гроза лихорадочно щелкала тумблерами, а затем Джин исчезла.
Она оказалась у потока воды. Он пытался ее вернуть. Она мимолетной мыслью подняла трап и захлопнула люк, не дав ему выйти, заблокировав внутри самолета. Он бился в их руках, кричал «не оставляйте ее», слышал Чарльза, говорящего ее голосом, и пытался убедить ее. И не смог.
Самолет поднялся, послушный ее воле. Благодаря ее самопожертвованию они выжили. Она погибла.
Выбор она сделала сама.
Последним его четким воспоминанием была не Джин. Это был держащий его Росомаха, не дающий ему выйти, пойти к ней. И он осознал, что потерял Джин навсегда, и ощутил дрожь от такого же шока, прошедшую по телу Логана. И в душу вошли потрясение, отказ принять случившееся, и скорбь.
Он собрал остатки воли в кулак, проигнорировал слезы в глазах Грозы и боль в глазах Чарльза, шатаясь, подошел к креслу пилота, практически упал в него и взял курс на Вашингтон, округ Колумбия. Вулкан чувств следовало удержать внутри. У них была миссия, требующая завершения. Необходимо было убедиться, что после смерти Страйкера его безумие не подхватит кто-нибудь другой. Необходимо было добраться до Президента и остановить войну прежде, чем будет поздно, и вал репрессий понесется по стране и миру. Необходимо было оставаться сильными ради детей и благополучно доставить их домой. И когда все было сделано, он сломался.
В их спальне. В их пустой спальне, в которой, куда бы он ни посмотрел, он видел Джин.
Не прошло и пятнадцати минут, как он вышел. Он брел по коридорам школы, оценивая, насколько пострадало здание при атаке спецназа, отвлекаясь на различные детали до того момента, как его мозг перестал их воспринимать. Но и это не помогло. По любым оценкам, он должен был сейчас на части разваливаться от усталости. Начиная с засады в тюрьме и заканчивая марш-броском из заливаемого водой Ада, его тело и мозг подверглись физическим и ментальным перегрузкам. Но нечеловеческое нервное возбуждение держало его на ногах и не давало лечь.
Естественно, он оказался в зале для тренировок. Ему не понадобятся большие нагрузки, чтобы, наконец, свалиться с ног, и может быть, тогда он отдохнет. Перестанет думать, хотя бы ненадолго. И перестанет вновь и вновь видеть смерть Джин. Перестанет прокручивать промелькнувшие события. Перестанет прикидывать, что бы он мог сделать, чтобы остановить ее.
Естественно, в тренировочном зале обнаружился Росомаха. Всего несколько капель крови успевало скатиться с рваных ран прежде, чем они закрывались и исцелялись. Логан бился с виртуальными противниками, а по его коже ручьями катился пот, тридцатисантиметровые когти тускло поблескивали, и на перекошенном от ярости лице застыла гримаса бешенства. Скотт привалился к дверному косяку, сложил руки на груди и долго, очень долго смотрел, прежде чем Логан обернулся в его сторону.
И теперь они смотрели друг на друга. В чужом взгляде Скотт видел хорошо знакомые ему гнев, беспомощность и потерю. Слишком свежие и слишком сильные чувства, чтобы их можно было скрыть под яростью и рычанием, и неважно, какой силы эта ярость, все равно ее недостаточно. Скотт ощутил, как его собственное лицо сводит такой же гримасой бешенства, и в следующее мгновение он бросился в атаку, не думая больше ни о чем.
Логан поприветствовал его прямым ударом в челюсть и пинком под ребра. Скотт ответил локтем в горло и кулаками по почкам. К его удивлению, Логан вздрогнул. И затем они рванулись друг к другу с еще большей яростью.
Следующие полчаса обернулись для Скотта самым крутым рукопашным боем за последние несколько месяцев. И это было классно, задохнуться от одного удара, глотнуть воздух и тут же ударить в ответ, они кружили по залу, принимая и нанося удары, пока Скотт не словил мощнейший апперкот в грудь и не рухнул где стоял. И не понял, что не может встать, все оставшиеся силы полностью уходили на процесс дыхания.
Несколько мгновений Логан просто стоял над ним, тяжело дыша и сжимая кулаки, готовый продолжить, пока не взглянул получше и не понял, что «продолжить» сегодня не предвидится. Он колебался секунду, а затем протянул руку.
Скотт ее принял. Резко дернул и опрокинул Логана на пол рядом с собой. И начал слегка истерично смеяться, узрев возмущенное потрясение на Логановском лице. И не смог остановиться. Из-под прилегающей к лицу оправы визора потекли слезы. Росомаха ухватил его за плечо и как следует встряхнул, но и это не помогло, Скотт начал хохотать сильнее. Логан прорычал «бля» и с силой ударил его по лицу, открытой ладонью, так что визор даже слегка сдвинулся. Скотт начал задыхаться, заходясь от смеха, лежа на жестком полу и не в состоянии ни подняться, ни прекратить.
И на лице Скотта внезапно оказались теплые чужие руки, ладони обхватили уже мокрые щеки. Логан наклонился к нему, внимательно вглядываясь. Сквозь пелену слез и красные линзы визора Скотт видел лицо Росомахи расплывчатым пятном с сощуренными глазами, сжатыми губами и встрепанными розоватыми волосами. Он услышал, как Росомаха вновь пробормотал «бля», затем наклонился еще ближе и поцеловал его.
Вполне успешный способ остановить чужую истерику, заметил про себя Скотт, хоть это был первый раз, когда он вообще впал в эту самую истерику, и до этого дня вообще не представлял себя в истерике. Возможно именно поэтому, когда Логан прервал поцелуй и попытался отстраниться, Скотт вцепился в него, пригнул обратно и укусил за губу. Зверь Росомаха явно воспринял это как поощрение к дальнейшим действиям и втолкнул свой язык Скотту в рот, и внезапно, сокрушающе и мгновенно, к Скотту вернулись ощущения. Не тупая боль и бьющий внутри черепа молот отрицания случившегося, что несколько часов доводили его до безумия, а что-то более простое и примитивное, что-то не имеющее отношения к окружающей реальности, к жизни, к смерти, к Джин, к прежнему Скотту, что был с Джин, к тому Скотту, которого больше не было.
Может быть, это и есть безумие. Но в этот момент поцелуй с Росомахой казался единственным разумным действием. Которое Скотт и предпринял.
Может быть, Логан тоже впал в безумие, поскольку после первой попытки отстраниться, больше таких попыток он не предпринимал. Он лизнул Скотта в губы, скользнул языком ниже и укусил в шею, из скрытых в теле ножен выпрыгнули когти и разорвали одежду Скотта на лоскутки. И Логан потерся лицом о чужую кожу, мокрую от пота, и Скотт запустил пальцы в густую взлохмаченную шевелюру, и даже если слезы по-прежнему катились из глаз, никого из них это уже не волновало.
Логан полон нечеловеческой мощи, он легко приподнимает Скотта, укладывая в нужное положение, и Скотт впитывает в себя странное ощущение от чужих сильных рук, так отличных от нежных рук Джин, на своей коже. У Логана жадный широкий рот, заставляющий тело Скотта откликаться на каждое прикосновение, тело тяжелое и мускулистое, его ласки полны грубоватой нежности, так не похожей ни на что, испытанное Скоттом прежде, и это именно то, что нужно ему сейчас. Первый раз Скотт кончает Логану в рот, с ногами, закинутыми Росомахе на плечи, отчаянно вцепляясь вытянутыми руками в чужие предплечья и корчась от наслаждения и беспомощности. Второй раз он кончает, лежа на животе, и Логан накрывает его как жаркое тяжелое одеяло, навалившись на спину и устроившись между раскинутыми ногами Скотта. В эти минуты миром Скотта являются сильные толчки внутри, зубы, кусающие его за плечо, чужие широкие ладони, накрывающие его собственные, прижимающие их к полу и не дающие превратиться в кулаки.
Он так и заснул. Логан свернулся вокруг него, по-прежнему внутри его тела, по-прежнему слегка двигаясь, такой мощный, такой массивный, такой настоящий, и такой непохожий на реальность. Непохожий ни на что, что у Скотта когда-либо было с Джин.
Он проснулся на следующее утро, в тяжелый предрассветный час, и Логан все так же обнимал его. Удерживая единым целым, не давая разлететься на куски.
Скотт не знал, испытывал он благодарность к Логану или ненависть. Он знал, что ему необходимо было, чтобы его держали. Возможно, теперь это будет ему необходимо постоянно. Он не знал, осталось ли в его мире что-нибудь еще. Больше не знал.
Он повернулся в объятиях и поцеловал Логана. Логан автоматически ответил на поцелуй, затем проснулся окончательно, приподнялся и оценивающе оглядел Скотта. Скотт качнул головой, не желая ничего говорить, уверенный в том, что все его слова будут неверными, и отчаянно стремясь сохранить единственный источник покоя. Логан то ли ухмыльнулся, то ли скорчил гримасу, закрыл глаза и наклонился к Скотту, соприкоснувшись лбами.
- Спи, - прошептал он.
В следующий раз, когда Скотт открыл глаза, был уже день, и не было Росомахи. На полу рядом с ним лежали штаны и футболка, и вместо Логана он был укрыт одеялом. Скованными движениями он напялил одежду, дотащился до своей комнаты и встал под горячий душ.
Под мощной струей воды он закрыл глаза и заплакал. И когда он вышел из душа, вытерся и оделся, и закрыл глаза визором, слез больше не осталось.
Он направился в кабинет Чарльза. У них было много работы, и работа была единственной вещью, о которой Скотт позволил себе думать. По крайней мере, намеревался он поступить именно так. Как обычно бывает, окружающий мир решил по-другому. Он не позволил себе думать о Логане. Он не смог заставить себя не думать о Джин.
Может быть, это был шок. Может быть, он просто оцепенел. Может быть, он просто не мог этого принять.
Она приняла решение сама, сказал ему Чарльз. Черт, это ему даже Росомаха сообщил. Может, и приняла. Может, она ошиблась. Может, здесь не было никаких «может».
Скотт тупо смотрел на окрашенный в розовый цвет пейзаж за окном, за дверью слышались голоса учеников, направлявшихся в классы. Чарльз сказал, очень важно вернуться к обычному расписанию, обычной жизни, будто ничего не случилось, чтобы облегчить последствия и вернуть ощущение спокойствия и стабильной жизни. Ощущение нормальности.
Нормальности больше нет.
Он услышал шуршание Логановской куртки, учуял запах кожи, сигарного дыма и пота, почувствовал, как температура в комнате слегка поднялась из-за жара, выделяемого телом Росомахи. Скотт глубоко вздохнул. Ощутил, как глубинная дрожь вновь начинает сотрясать самую сердцевину его тела, дрожь, что не покидала его с момента смерти Джин, кроме тех нескольких часов, что он провел с Логаном в тренировочном зале. Когда Логан бился с ним, пока Скотт не упал. А затем держал в объятиях, не давая распасться на атомы. Снова.
- Ты как, нормально?
Из тона было ясно, что Логан прекрасно осознает идиотизм вопроса, но Скотт понял и оценил беспокойство, лежащее за риторическим вопросом. И ответил единственное, что можно было ответить.
- Да, – вранье. – Спасибо, – правда. – А ты?
- Тоже, - ответная ложь.
Скотт стоял и слушал слегка неровное дыхание Логана, когда тот подошел к нему, ощутил горячую ладонь, легшую ему на шею, и положился на силу Росомахи, как и с самого начала, когда она приняла последнее в жизни решение.
Ощутил слезы на губах Логана.
Украсть немного этого жара для себя, заполнить холодную пустоту внутри. Его не хватит надолго, да. Но сейчас пусть будет хотя бы это.
Он прервал поцелуй и положил голову Логану на плечо. Через несколько секунд он выпрямился и отодвинулся. Они стояли лицом друг к другу, близко, но не касаясь, и смотрели глаза в глаза. Затем открылась дверь, и в комнату вкатился Профессор. Логан моментально напрягся и неслышно отступил к дальней стене, а Скотт вновь безучастно уставился в окно.
Кресло загудело, и Чарльз подъехал к Скотту, вскинув на него серьезный взгляд. Скотт ощутил, как напряглись мышцы челюсти, и выдавил:
- Мы должны были попытаться спасти ее.
- Скотт, мы ничего не могли сделать, - мягко повторил Чарльз, как он повторял и повторял вчерашний день и прошедшую ночь. – Она приняла решение.
Скотт молча повернулся и пошел к двери. И не удивился, когда Логан последовал за ним.
- Эй.
Скотт остановился, оглядываясь. В лице Логана блеснула странная уязвимость, которой не было раньше. Скотт конвульсивно сглотнул. Взгляд Логана смягчился.
- Знаешь, она и впрямь приняла решение, - произнес он. – Она выбрала тебя.
Нет, молча возразил Скотт, она не выбрала. Она не выбрала никого из нас. Она оставила нас обоих.
Друг другу.
Конец .
(оригинал здесь www.castleskeep.net/Maybe.htm)
Перевод: Серая тварь (greycreature@yandex.ru)
Фандом: X-men
Пейринг: Логан/Скотт
Рейтинг: R
Предупреждение: спойлеры «Люди-Х 2»
Дисклеймер: намерений нарушить авторские права не присутствовало.
Разрешение на перевод: запрос отправлен
читать дальшеВсе это началось как самый обычный день. Затем неизвестный мутант попытался убить президента. А затем вернулся Росомаха.
Скотт не знал, что было хуже.
Впридачу Джин была чересчур счастлива вновь узреть блудного сына. Скотт мрачно понаблюдал, как они флиртовали, но его стремление подчеркнуть права на рыжеволосую территорию несколько поутихло по причине их с Джин состоявшегося пару месяцев назад бракосочетания, так что в борьбе инстинкта и рассудка победил рассудок, велевший успокоиться и вспомнить, что уже не надо ничего доказывать.
Вот только проигравший инстинкт никак не мог решить, взбесилось зеленоглазое чудовище из-за того, что Джин строила глазки Логану, или же из-за того, что Логан откровенно заигрывал с Джин. А не с ним.
Собственно, уже не первый раз Скотту пришлось задуматься о своей сексуальности, то есть бисексуальности, и каждый раз виноват был Росомаха. Ну не первый и не последний. Но Джин была с ним, со Скоттом, и Скотт принадлежал Джин, и это было… хорошо. Спокойно. Правильно. Как и должно быть. И Скотт любил Джин всем сердцем. И старательно игнорировал факт, что другие части его тела были заинтересованы в Логане гораздо больше, чем имели на то право.
К счастью, как раз нарисовалась миссия, ну что-то вроде миссии. Нужно было сопроводить Чарльза на очередной раунд многолетней шахматной игры с Магнето, каковая игра с регулярностью, достойной лучшего применения, сталкивала их лбами. По личному мнению Скотта Магнето мог хоть повеситься в своем пластиковом узилище, но Чарльза с Магнето связывали некие эмоциональные узы, приглядываться к которым Скотт не имел ни малейшего желания. Еще и потому, что напоминали ему эти узы о его собственных непонятных завязках с Логаном. И Скотт совершенно не желал вспоминать, что, когда он смотрел на свою жену, мило улыбающуюся Логану, перед его мысленным взором предстала совершенно неприличная картинка, включающая Росомаху и Джин без одежды.
Счастье, видимо, поодиночке не ходило, так что у Джин тоже образовалась миссия, на пару с Грозой, и Скотту не пришлось оставлять ее в компании Росомахи. Безусловно, это не значило, что он не доверял своей жене. Он полностью ей доверял. Абсолютно. Но если уж он находил Росомаху практически неотразимым, хоть и желал от всей души набить наглую Росомашью морду, то вполне представлял, каким искушением тот является для Джин, с ее влечением к Логану, но без позывов решить проблему кулаками. А еще много лет назад Скотт понял, что лучший способ победить искушение – это очень быстро убежать в другую сторону.
И только непрестанным кувырканием образов и мыслей в его голове, о Логане и Джин, вместе и по отдельности, и добавкой в этот круговорот собственных смешанных чувств, можно было объяснить тот факт, что он проворонил неладное, творящееся с Чарльзом. И в следующий момент, после того, как Скотт понял, что они угодили в засаду, он крепко получил по физиономии. Он еще успел ударить лазерной волной по охранникам, но этого было недостаточно ни чтобы пробиться к Чарльзу, пойманному в пластиковую ловушку вместе с Магнето, ни чтобы остановить девку-мутанта со стальными кулаками. Резкая боль взорвалась в его голове, и все вокруг пропало во мраке.
Очнулся он на металлическом столе, привязанный лицом вниз, и незнакомый человек капал кислотой ему на шею.
Следующие тридцать или около того часов обернулись сплошным кошмаром. Он бился в клетке собственного разума, он видел, и слышал, и осязал, но не мог контролировать свои действия. Тот мужчина с бородкой и в очках без оправы, за стеклами которых сверкала жгучая ненависть, развязал ремни, удерживающие его на столе, и велел ему найти своих друзей. И убить всех.
Он нашел только Джин. И попытался убить ее. Изо всех сил. Слава Богу, что у нее сил оказалось побольше.
Битва была неистовой и сокрушающей, и вокруг них сотрясались бетонные стены, и от самого основания дамбы бежали трещины, и разлеталось на куски оборудование, и вспыхивало пламя. Он вложил всю свою мощь в смертоносные лучи, льющиеся из глаз, и послал ее навстречу своей жене, и она удержала ее, и собрала, и швырнула ему обратно.
Но к концу битвы та дрянь, что всадили ему в шею, перестала действовать, и Скотт вновь обрел волю, и смог в свою очередь удержать Джин, обнять ее и попросить прощения. У них не было времени, слишком многое требовало их внимания… найти детей, вытащить Чарльза, остановить атаку на людей, что вел не осознающий себя Профессор, сидящий в копии Серебро, выбраться к чертям из этих подземелий прежде, чем разваливающаяся на куски дамба выпустит потоки воды, что утопят всех и вся, поднять в воздух самолет…
Последние несколько мгновений отпечатались в его памяти четко, ясно и навечно. Он бился над панелью управления самолета, Гроза лихорадочно щелкала тумблерами, а затем Джин исчезла.
Она оказалась у потока воды. Он пытался ее вернуть. Она мимолетной мыслью подняла трап и захлопнула люк, не дав ему выйти, заблокировав внутри самолета. Он бился в их руках, кричал «не оставляйте ее», слышал Чарльза, говорящего ее голосом, и пытался убедить ее. И не смог.
Самолет поднялся, послушный ее воле. Благодаря ее самопожертвованию они выжили. Она погибла.
Выбор она сделала сама.
Последним его четким воспоминанием была не Джин. Это был держащий его Росомаха, не дающий ему выйти, пойти к ней. И он осознал, что потерял Джин навсегда, и ощутил дрожь от такого же шока, прошедшую по телу Логана. И в душу вошли потрясение, отказ принять случившееся, и скорбь.
Он собрал остатки воли в кулак, проигнорировал слезы в глазах Грозы и боль в глазах Чарльза, шатаясь, подошел к креслу пилота, практически упал в него и взял курс на Вашингтон, округ Колумбия. Вулкан чувств следовало удержать внутри. У них была миссия, требующая завершения. Необходимо было убедиться, что после смерти Страйкера его безумие не подхватит кто-нибудь другой. Необходимо было добраться до Президента и остановить войну прежде, чем будет поздно, и вал репрессий понесется по стране и миру. Необходимо было оставаться сильными ради детей и благополучно доставить их домой. И когда все было сделано, он сломался.
В их спальне. В их пустой спальне, в которой, куда бы он ни посмотрел, он видел Джин.
Не прошло и пятнадцати минут, как он вышел. Он брел по коридорам школы, оценивая, насколько пострадало здание при атаке спецназа, отвлекаясь на различные детали до того момента, как его мозг перестал их воспринимать. Но и это не помогло. По любым оценкам, он должен был сейчас на части разваливаться от усталости. Начиная с засады в тюрьме и заканчивая марш-броском из заливаемого водой Ада, его тело и мозг подверглись физическим и ментальным перегрузкам. Но нечеловеческое нервное возбуждение держало его на ногах и не давало лечь.
Естественно, он оказался в зале для тренировок. Ему не понадобятся большие нагрузки, чтобы, наконец, свалиться с ног, и может быть, тогда он отдохнет. Перестанет думать, хотя бы ненадолго. И перестанет вновь и вновь видеть смерть Джин. Перестанет прокручивать промелькнувшие события. Перестанет прикидывать, что бы он мог сделать, чтобы остановить ее.
Естественно, в тренировочном зале обнаружился Росомаха. Всего несколько капель крови успевало скатиться с рваных ран прежде, чем они закрывались и исцелялись. Логан бился с виртуальными противниками, а по его коже ручьями катился пот, тридцатисантиметровые когти тускло поблескивали, и на перекошенном от ярости лице застыла гримаса бешенства. Скотт привалился к дверному косяку, сложил руки на груди и долго, очень долго смотрел, прежде чем Логан обернулся в его сторону.
И теперь они смотрели друг на друга. В чужом взгляде Скотт видел хорошо знакомые ему гнев, беспомощность и потерю. Слишком свежие и слишком сильные чувства, чтобы их можно было скрыть под яростью и рычанием, и неважно, какой силы эта ярость, все равно ее недостаточно. Скотт ощутил, как его собственное лицо сводит такой же гримасой бешенства, и в следующее мгновение он бросился в атаку, не думая больше ни о чем.
Логан поприветствовал его прямым ударом в челюсть и пинком под ребра. Скотт ответил локтем в горло и кулаками по почкам. К его удивлению, Логан вздрогнул. И затем они рванулись друг к другу с еще большей яростью.
Следующие полчаса обернулись для Скотта самым крутым рукопашным боем за последние несколько месяцев. И это было классно, задохнуться от одного удара, глотнуть воздух и тут же ударить в ответ, они кружили по залу, принимая и нанося удары, пока Скотт не словил мощнейший апперкот в грудь и не рухнул где стоял. И не понял, что не может встать, все оставшиеся силы полностью уходили на процесс дыхания.
Несколько мгновений Логан просто стоял над ним, тяжело дыша и сжимая кулаки, готовый продолжить, пока не взглянул получше и не понял, что «продолжить» сегодня не предвидится. Он колебался секунду, а затем протянул руку.
Скотт ее принял. Резко дернул и опрокинул Логана на пол рядом с собой. И начал слегка истерично смеяться, узрев возмущенное потрясение на Логановском лице. И не смог остановиться. Из-под прилегающей к лицу оправы визора потекли слезы. Росомаха ухватил его за плечо и как следует встряхнул, но и это не помогло, Скотт начал хохотать сильнее. Логан прорычал «бля» и с силой ударил его по лицу, открытой ладонью, так что визор даже слегка сдвинулся. Скотт начал задыхаться, заходясь от смеха, лежа на жестком полу и не в состоянии ни подняться, ни прекратить.
И на лице Скотта внезапно оказались теплые чужие руки, ладони обхватили уже мокрые щеки. Логан наклонился к нему, внимательно вглядываясь. Сквозь пелену слез и красные линзы визора Скотт видел лицо Росомахи расплывчатым пятном с сощуренными глазами, сжатыми губами и встрепанными розоватыми волосами. Он услышал, как Росомаха вновь пробормотал «бля», затем наклонился еще ближе и поцеловал его.
Вполне успешный способ остановить чужую истерику, заметил про себя Скотт, хоть это был первый раз, когда он вообще впал в эту самую истерику, и до этого дня вообще не представлял себя в истерике. Возможно именно поэтому, когда Логан прервал поцелуй и попытался отстраниться, Скотт вцепился в него, пригнул обратно и укусил за губу. Зверь Росомаха явно воспринял это как поощрение к дальнейшим действиям и втолкнул свой язык Скотту в рот, и внезапно, сокрушающе и мгновенно, к Скотту вернулись ощущения. Не тупая боль и бьющий внутри черепа молот отрицания случившегося, что несколько часов доводили его до безумия, а что-то более простое и примитивное, что-то не имеющее отношения к окружающей реальности, к жизни, к смерти, к Джин, к прежнему Скотту, что был с Джин, к тому Скотту, которого больше не было.
Может быть, это и есть безумие. Но в этот момент поцелуй с Росомахой казался единственным разумным действием. Которое Скотт и предпринял.
Может быть, Логан тоже впал в безумие, поскольку после первой попытки отстраниться, больше таких попыток он не предпринимал. Он лизнул Скотта в губы, скользнул языком ниже и укусил в шею, из скрытых в теле ножен выпрыгнули когти и разорвали одежду Скотта на лоскутки. И Логан потерся лицом о чужую кожу, мокрую от пота, и Скотт запустил пальцы в густую взлохмаченную шевелюру, и даже если слезы по-прежнему катились из глаз, никого из них это уже не волновало.
Логан полон нечеловеческой мощи, он легко приподнимает Скотта, укладывая в нужное положение, и Скотт впитывает в себя странное ощущение от чужих сильных рук, так отличных от нежных рук Джин, на своей коже. У Логана жадный широкий рот, заставляющий тело Скотта откликаться на каждое прикосновение, тело тяжелое и мускулистое, его ласки полны грубоватой нежности, так не похожей ни на что, испытанное Скоттом прежде, и это именно то, что нужно ему сейчас. Первый раз Скотт кончает Логану в рот, с ногами, закинутыми Росомахе на плечи, отчаянно вцепляясь вытянутыми руками в чужие предплечья и корчась от наслаждения и беспомощности. Второй раз он кончает, лежа на животе, и Логан накрывает его как жаркое тяжелое одеяло, навалившись на спину и устроившись между раскинутыми ногами Скотта. В эти минуты миром Скотта являются сильные толчки внутри, зубы, кусающие его за плечо, чужие широкие ладони, накрывающие его собственные, прижимающие их к полу и не дающие превратиться в кулаки.
Он так и заснул. Логан свернулся вокруг него, по-прежнему внутри его тела, по-прежнему слегка двигаясь, такой мощный, такой массивный, такой настоящий, и такой непохожий на реальность. Непохожий ни на что, что у Скотта когда-либо было с Джин.
Он проснулся на следующее утро, в тяжелый предрассветный час, и Логан все так же обнимал его. Удерживая единым целым, не давая разлететься на куски.
Скотт не знал, испытывал он благодарность к Логану или ненависть. Он знал, что ему необходимо было, чтобы его держали. Возможно, теперь это будет ему необходимо постоянно. Он не знал, осталось ли в его мире что-нибудь еще. Больше не знал.
Он повернулся в объятиях и поцеловал Логана. Логан автоматически ответил на поцелуй, затем проснулся окончательно, приподнялся и оценивающе оглядел Скотта. Скотт качнул головой, не желая ничего говорить, уверенный в том, что все его слова будут неверными, и отчаянно стремясь сохранить единственный источник покоя. Логан то ли ухмыльнулся, то ли скорчил гримасу, закрыл глаза и наклонился к Скотту, соприкоснувшись лбами.
- Спи, - прошептал он.
В следующий раз, когда Скотт открыл глаза, был уже день, и не было Росомахи. На полу рядом с ним лежали штаны и футболка, и вместо Логана он был укрыт одеялом. Скованными движениями он напялил одежду, дотащился до своей комнаты и встал под горячий душ.
Под мощной струей воды он закрыл глаза и заплакал. И когда он вышел из душа, вытерся и оделся, и закрыл глаза визором, слез больше не осталось.
Он направился в кабинет Чарльза. У них было много работы, и работа была единственной вещью, о которой Скотт позволил себе думать. По крайней мере, намеревался он поступить именно так. Как обычно бывает, окружающий мир решил по-другому. Он не позволил себе думать о Логане. Он не смог заставить себя не думать о Джин.
Может быть, это был шок. Может быть, он просто оцепенел. Может быть, он просто не мог этого принять.
Она приняла решение сама, сказал ему Чарльз. Черт, это ему даже Росомаха сообщил. Может, и приняла. Может, она ошиблась. Может, здесь не было никаких «может».
Скотт тупо смотрел на окрашенный в розовый цвет пейзаж за окном, за дверью слышались голоса учеников, направлявшихся в классы. Чарльз сказал, очень важно вернуться к обычному расписанию, обычной жизни, будто ничего не случилось, чтобы облегчить последствия и вернуть ощущение спокойствия и стабильной жизни. Ощущение нормальности.
Нормальности больше нет.
Он услышал шуршание Логановской куртки, учуял запах кожи, сигарного дыма и пота, почувствовал, как температура в комнате слегка поднялась из-за жара, выделяемого телом Росомахи. Скотт глубоко вздохнул. Ощутил, как глубинная дрожь вновь начинает сотрясать самую сердцевину его тела, дрожь, что не покидала его с момента смерти Джин, кроме тех нескольких часов, что он провел с Логаном в тренировочном зале. Когда Логан бился с ним, пока Скотт не упал. А затем держал в объятиях, не давая распасться на атомы. Снова.
- Ты как, нормально?
Из тона было ясно, что Логан прекрасно осознает идиотизм вопроса, но Скотт понял и оценил беспокойство, лежащее за риторическим вопросом. И ответил единственное, что можно было ответить.
- Да, – вранье. – Спасибо, – правда. – А ты?
- Тоже, - ответная ложь.
Скотт стоял и слушал слегка неровное дыхание Логана, когда тот подошел к нему, ощутил горячую ладонь, легшую ему на шею, и положился на силу Росомахи, как и с самого начала, когда она приняла последнее в жизни решение.
Ощутил слезы на губах Логана.
Украсть немного этого жара для себя, заполнить холодную пустоту внутри. Его не хватит надолго, да. Но сейчас пусть будет хотя бы это.
Он прервал поцелуй и положил голову Логану на плечо. Через несколько секунд он выпрямился и отодвинулся. Они стояли лицом друг к другу, близко, но не касаясь, и смотрели глаза в глаза. Затем открылась дверь, и в комнату вкатился Профессор. Логан моментально напрягся и неслышно отступил к дальней стене, а Скотт вновь безучастно уставился в окно.
Кресло загудело, и Чарльз подъехал к Скотту, вскинув на него серьезный взгляд. Скотт ощутил, как напряглись мышцы челюсти, и выдавил:
- Мы должны были попытаться спасти ее.
- Скотт, мы ничего не могли сделать, - мягко повторил Чарльз, как он повторял и повторял вчерашний день и прошедшую ночь. – Она приняла решение.
Скотт молча повернулся и пошел к двери. И не удивился, когда Логан последовал за ним.
- Эй.
Скотт остановился, оглядываясь. В лице Логана блеснула странная уязвимость, которой не было раньше. Скотт конвульсивно сглотнул. Взгляд Логана смягчился.
- Знаешь, она и впрямь приняла решение, - произнес он. – Она выбрала тебя.
Нет, молча возразил Скотт, она не выбрала. Она не выбрала никого из нас. Она оставила нас обоих.
Друг другу.
Конец .
@темы: Росомаха/Циклоп, люди Икс, фанфики, Logan/Scott, Логан/Скотт, слеш, Wolverine/Cyclops, x-men 2, slash, x-men